– У нас есть информация, что вы были с ним приятелями.

Бек посмотрел на соседний столик, за которым сидела его пристяжь. Ребята были молодые, едва ли не в три раза младше своего наставника, для них он был если не пророком, то уж апостолом – это точно! Интересно, что бы они сказали, если бы услышали подобные высказывания?

– Заключенный никогда не может быть приятелем вертухая.

Говорил Бек четко, выговаривая каждое слово, слушая его, очень хотелось верить.

В душе у майора что-то шевельнулось, кажется, он попал под гипноз его черных глаз и, стараясь преодолеть наваждение, продолжил дальше:

– Нам известно, что он регулярно получал от вас деньги во время службы в колонии. У нас имеются свидетели, показания…

– Если вам все известно, тогда зачем вам я? Вы что, хотите посадить его за решетку? Тогда вам нужно будет сажать половину персонала в каждой колонии, а может быть, и всех! Зарплаты у них небольшие, и ни один контролер никогда не откажется от денег, которые всего лишь за мелкую услугу в два раза покрывают его месячный оклад. Здесь претензии не ко мне, гражданин начальник, систему нужно менять. И чем раньше вы это сделаете, тем лучше. А потом, чего вы прицепились к Бате, он выработан, он шлак, ему на погост скоро отправляться. Ловить нужно тех, кто действительно хапал по-крупному, ничего не стыдясь.

– Возможно, – неопределенно протянул Усольцев. – А встречаться с ним после зоны вам доводилось?

– Гражданин начальник, я из понятливых, что ты вокруг да около ходишь, говори, что сказать хотел, – слегка раздраженно произнес Бек.

– Но сначала ты должен мне пообещать, что наш разговор не выйдет дальше этих стен.

– Держать перед ментом слово западло… Но хорошо. Сукой буду! Тебе достаточно?

– Вполне.

Парни за соседним столиком делали вид, что заняты собственной беседой, но время от времени кто-нибудь из них бросал настороженный взгляд в сторону опера.

– Около месяца назад из охраны, где работает Федосеев, пропало оружие. Много оружия! Пистолеты, снайперские винтовки. Здесь не обошлось без крупных криминальных связей. Мы подозреваем, что в этом деле может быть задействован человек, знающий Федосеева. Не знаю, как ты это воспримешь, – Усольцев улыбнулся, – но подозревают и тебя.

– Буду с тобой откровенен. Тебе никто никогда не говорил, что от большой уголовщины до политики всего лишь один шаг? – Усольцев неопределенно пожал плечами. – Там, где большие деньги, там всегда присутствует политика. Ты думаешь, случайно авторитеты лезут во власть: в мэры, в госсоветы, в Думу? Власть дает неограниченные возможности для отмывания и зарабатывания денег. Меня эта сторона не прельщает, у меня другой путь. Ты знаешь, кто я по национальности?

– Прежде чем прийти сюда, я полистал твое дело. Ты крымский татарин.

– Это не просто строка в паспорте. Я тот, который когда-то был выселен и практически всю жизнь прожил вдали от того места, где родился. Я никогда не скрывал этого и всегда гордился своей национальностью. Но все это время я жил не так. – Бек говорил спокойно, ни малейшего волнения в голосе, вот только глаза блестели. – И вот сейчас, когда у меня появились возможности, я решил помочь своему народу хоть в малом. И ты думаешь, я стану рисковать доверием людей из-за каких-то «стволов»? – Бек брезгливо поморщился. – А потом, если откровенно, когда мне понадобится оружие, я найду его в куда более безопасном месте. – Губы его при этом разошлись в доброжелательной улыбке. Джамал Бекиров знал, о чем говорил. – Через меня проходят немалые суммы, но все они уходят в Крым. Слишком много у нас растет сирот. И я им должен помочь, чтобы они не пошли по моему пути. Как видишь, воры бывают и такие. Если я тебя не убедил, то мне нечего добавить.

Майор Усольцев выглядел удивленным:

– У меня другие данные.

Неожиданно Бек расхохотался:

– Узнаю мента… Конечно, что еще может интересовать преступника, пусть бывшего, – казино, женщины, карты… Гражданин начальник, хочу заметить тебе, жизнь всего лишь одна, и каждый живет, как умеет.

Бек был соткан из противоречий, и трудно было сказать, чего в нем было больше: белого или черного.

– Может быть, ты знаешь, кто это мог сделать? Ведь ствол винтовки может быть направлен и в твою сторону.

– Извини, гражданин начальник, но мне больше нечего добавить.

Майор Усольцев не уходил. Обстановка ему нравилась. Девица с глубоким декольте грудным голосом вытягивала какую-то томную мелодию.

– У тебя родился сын? Ты назвал его Надиром?

Бек нахмурился.

– И до этого менты докопались. А вам что, собственно, за дело? Я вор и живу по своим понятиям.

– А вот здесь ты соврал.

Бек демонстративно отодвинул от себя тарелку и сказал, добавив в голос металла:

– Я тебя слушаю.

– Одно дело рожать детей, что не воспрещается, а другое дело давать им свою фамилию. – Лицо Бека дрогнуло. – А ведь эта девушка тебе понравилась настолько, что ты решил узаконить с ней отношения. Ты сказал об этом своей пристяжи? Или все-таки оставил в тайне? – Бек стрельнул глазами в сторону телохранителей. У парней свои разговоры, и на время они позабыли о хозяине. – Мне вот интересно знать, что подумает о твоем поступке молодежь, которая считает тебя до корней волос путевым вором! Хотя чисто по-человечески тебя можно понять. Ты думал о старости, которая уже не за горами. Хотел, чтобы всегда рядом с тобой была любимая женщина. Я даже уверен, что наверняка это было одно из ее условий. Твоя избранница производит впечатление очень сильного человека и не могла оставаться рядом с тобой на птичьих правах. Извини меня за банальность, но ей нужна была печать в паспорте, и она ее получила!

– Друзья меня поймут, – не без усилия выдавил из себя Джамал.

– А что в таком случае скажут твои недоброжелатели? У тебя их не так и мало. На имя своего сына ты открыл счет в одном из банков Швейцарии. Наверное, хочешь, чтобы Надир стал большим человеком, получил западноевропейское образование. Вполне понятны чаяния родителя. Но весь вопрос – откуда ты взял деньги?.. Я-то знаю, что ты их получаешь от таганской братвы. Но как ты объяснишь это другим? Люди просто подумают, что Бек пощипывает «капусту» из «общака» земляков. Ты не хуже меня знаешь, как называют таких людей и что с ними делают. Я боюсь, что с тобой даже не будут разбираться, а просто тихо устранят.

– Что ты от меня хочешь? – проскрипел зубами Бек.

– Немного. Я хочу, чтобы ты указал мне, кто заинтересован в закупке оружия.

– Это очень много. Дай мне подумать.

– Хорошо, – охотно согласился майор. – У тебя есть время… три минуты. Большего дать не могу, извини.

– Я не знаю человека, что взял «стволы», но могу назвать того, кто вхож в эти дела. Оружейники – это своего рода закрытый клуб, вход туда просто заказан. Этот человек обычно сидит в ресторане «Рио-Рио», что на Краснопресненской набережной.

– Как его зовут?

В глазах Джамала все еще оставалось сомнение, наконец он решился:

– Его зовут Ильсур Ханов. Там, где пахнет оружейной смазкой, всегда следует искать его. Предупреждаю: человек он жесткий. Его нужно брать неожиданно, иначе стрельбы не миновать.

– Сегодня он будет там?

Бек улыбнулся:

– Он уже сейчас там.

Усольцев поднялся:

– Извини, если причинил тебе какое-то беспокойство, – и, поймав насмешливый взгляд Бека, не прощаясь, вышел из зала.